Выступления Национального балета Китая – наверное самое интригующее и ожидаемое зрителями событие фестиваля. Феномен «китайского чуда» в области экономического развития предполагает возникновения подобного «взрыва» и в других сферах, например в искусстве, которое зачастую идет вслед за экономическим взлетом. И, действительно, чудо не заставило себя ждать – фантастический китайский цирк, виртуозные пианисты, крошечные скрипачи, побеждающие на международных конкурсах, грандиозные хоровые фестивали (кстати, хоровая музыка, как и балет, не является традиционным китайским искусством), кинематограф – кажется Поднебесная республика стремиться удивить весь мир!
_________________________________________________
Флюра Мусина
Балетный критик
В области балета Китай был прилежным учеником русской, точнее, советской балетной школы. Первое поколение китайских танцовщиков и хореографов воспитал советский педагог и балетмейстер Пётр Гусев, заложив в 1958 году фундамент для последующего развития труппы Пекинского национального балета. Китайские артисты тщательно усвоили позиции и классические вариации и успешно исполняли их на конкурсах, редко поднимаясь выше третьей ступеньки пьедестала. Затем стремительно и тщательно был усвоен современный западный модерн и contemporary. Но, к этому, распространенному сегодня танцевальному меню, китайцы добавили собственный соус - традиции шаолиньских боевых искусств и медитативных практик, кунг-фу и тай-ци, а также богатейшую культуру Древнего Китая. Вот и получился, шестьдесят лет спустя, феномен китайского балета, который с таким нетерпением желали увидеть жители столицы. Сегодня в труппе национального балета более ста человек, на фестиваль в Астану приехали 33 отлично подготовленных артистов балета.
Балет Китая привез программу из двух отделений, в которую вошли две миниатюры хореографов Ван Ци и Фэй Бо, две последние части из балета «Желтая река» на музыку Сянь Синхая и балет «Песня жизни» на музыку «Патетической» симфонии П.И.Чайковского.
Балет «Желтая река» - особая гордость театра, так как напрямую связана национальным символом - рекой Хуанхэ (Желтая река), которую китайцы называют Мать-река, как известно, бассейн Хуанхэ считается местом формирования и становления китайского этноса. В 1938 году на Хуанхэ было наводнение, устроенное националистическим правительством Китая во время Второй японо-китайской войны в попытке остановить быстрое продвижение японских войск. Вместе с японскими захватчиками было затоплено тысячи гектаров сельскохозяйственных земель, погибли сотни тысяч мирного населения. Это событие вдохновила китайского композитора Сянь Синхая на написание патриотической кантаты «Желтая река»в 1939 году, а в 70-х известный китайский пианист Инь Чэньцзун на ее основе создал четырехчастный фортепианный концерт, который и лег в основу балета хореографа Чэнь Цзэмея. На фестивале были показаны две заключительные части постановки, созданной в стиле советских балетов 60-х, слаженно и дисциплинированно исполненных китайскими артистами, техническая оснащенность которых поражает воображение. Высокие, как на подбор, с великолепными балетными данными, артисты труппы свободно владеют как техникой классического танца, так и современными стилями, не стесняясь, если так нужно хореографу, пройтись по сцене колесом или скрутить непринужденно сальто-мортале. При этом синхронность действий, генетически запрограммированная в сознании, создает ощущение единого цельного организма, символизирующего «великий национальный дух Китая».
12-минутная постановка «Любовь Мулань» на музыку китайского композитора Тянь Фу также отсылает к истории Китая, но более древней. Поэма «Песнь о Мулань» была написана неизвестным китайским поэтом в 6 веке, записана в сборнике Го Маоцяна в 12-ом, но был ли у героини поэмы реальный прототип, история умалчивает. Однако привлекательный образ девушки, которая, переодевшись мужчиной идет на войну вместо своего престарелого отца, чтобы защитить свою Родину пользуется большой популярностью и растиражирован не только на китайской сцене, но и в диснеевских мультфильмах. Черно-белая гамма лаконичной сценографии и костюмов; снова микс хореографического языка –неоклассика плюс модерн, плюс contemporary; динамика, ритм, внезапность падений и стремительность прыжков; неизменная синхронность и патриотический дух постановки.
Самым большим полотном в программе вечера стал балет «Песня Жизни» поставленный хореографом Ин э Дином на музыку Чайковского. К сожалению, закрытость информационного пространства Китая не дала возможности «погуглить» и узнать о хореографе больше, в программке же вечера информация о хореографах практически отсутствовала. Очень жаль, хотелось бы больше узнать о талантливом хореографе, который представил свое пластическое видение гениальной музыки.
«Многие считают, что Чайковский написал симфонию как реквием самому себе» - читаем аннотацию к балету в программке. «Хотя ее звуки олицетворяют скорбь, в ней нет недостатка ни в тепле, ни в яркости. Шестая симфония была выбрана в качестве музыкального сопровождения хореографического номера «Песня жизни» так как она наглядно передает ощущение жизни и переплетается с философией китайского мыслителя Чжуан-цзы о мимолетности жизни: «Все меняется как облака меняют свою форму».
Однако известно, что в конце 80-х у Петра Ильича зародилась концепция новой симфонии с программным подзаголовком «Жизнь», над которой он работал в течение весны и лета 1891 года, но результатами оказался не удовлетворен. Замысел музыкальной «автобиографии» в измененном виде был воплощен позднее в Патетической симфонии. Так что интерпретация хореографа полностью совпадает с композиторскм замыслом, вплоть до первоначального названия.
Бездонность смыслов гениальной музыки Чайковского дает возможность для множества самых разных интерпретаций , от драматургической «Красной Жизели» Эйфмана до абстрактных конструкций модернистов. Ин э Дин рассказал свою историю.
В черном кабинете сценической коробки одинокая фигура мужчины (солист балета Wu Siming). С первыми аккордами взволнованной музыки начинается его пластически монолог. Из темноты появляются и исчезают извивающиеся в неистовом танце фигуры кордебалета – мысли, чувства, воспоминания? Скупая, конструктивная декорация, серия черных бархатных ширм, позволяет артистам совершать исчезновения мгновенно, как вспыхивающие в воспаленном мозгу видения. Вдруг резко, ярким прямоугольником света, освещается задняя часть сцены, на которой появляется тонкая женская фигура в белом(солистка балета Liu Qi).
По словам ведущей балерины театра Лю Ци, ее персонаж не реальная женщина, а скорее воспоминание о ней, ее постоянное присутствие в памяти героя. Ведь он вспоминает свою жизнь, а она в ней светлая и чистая сила любви.
В сущности, хореограф идет точно по партитуре, так, как чувствовал музыку сам композитор. Первая часть – детство и смутные стремления к музыке (здесь – обобщенно - к творчеству). Вторая – молодость и светская веселая жизнь (очень остроумно воплощенная хореографом в гротесковой пластике). Третья – жизненная борьба и достижение славы.
Эта часть поставлена грандиозно, от первых восторженных шагов к успеху, до механистической безликости жертв славы, когда люди, вознесшиеся на гребень успеха, становятся его пленниками и заложниками. Бешенный ритм, синхронность движений, яркая, несколько механистическая пластика этой сцены, четкий, изобретательный рисунок композиций завершается полной вырубкой, темнотой. Мясорубка иллюзорной славы выплюнула очередную жертву… Последняя , четвертая часть, по контрасту с предыдущей, проходит с минимумом движений – хореограф не побоялся сделать ее почти статичной. В светлом пятне света, распростертая на полу, неподвижная фигурка героя. Из глубины сцены медленно движется, в окружении кордебалета, с мерцающими желтым светом свечами, женщина в белом платье – любовь, творчество? Она медленно приближается, словно паря на сценой к герою, садится у изголовья, кладет его голову на колени и застывает в этой позе. И всю четверную часть остается неподвижной. Только, одетый в черное кордебалет, медленно рисует композиции светом, передвигаясь бесшумно со свечами по сцене.
«Ну, а последняя, - это De profundis, то есть – молитва об умершем, чем всё кончаем, но для меня это еще далеко, я чувствую в себе столько энергии, столько творческих сил; я знаю, что создам ещё много, много хорошего и лучшего, чем до сих пор» -писал Чайковский своей кузине Анне Мерклинг.
Вот и хореограф не ставит точки в своем повествовании: на заключительных фразах четвертой части, в черном глухом заднике декораций появляется яркий светящийся просвет, в который медленно уходят мужчина, бережно ведомый под руку женщиной в белом… Вот такое сочетание китайской философии о мимолетности жизни и бессмертной музыки Чайковского передал в своем балете китайский хореограф Ин э Дин.
А самое большое впечатление произвела пятиминутная композиция, обозначенная в программе «Жертвоприношение» на музыку тувимского композитора Сайнхо Намчылак в хореографии Фэй Бо. Ни жертв, ни приношений в ней не прочиталось, но мотив выбора и свободы следовать ему – получилось. Короткая пластическая притча, рассказанная солисами труппы Лю Ци и Оен Хуа Лун очаровала бездонной глубиной смыслов: о любви и гармонии, о соблазне и призрачности идеалов, о любви и свободе. Именно в ней чувствовалась мощь и глубина древнейшей китайской культуры, величайшей культуры в мире, в классической живописи которой несколькими линиями можно передать всю мощь и глубину мироздания. И мерцание смыслов этой философии и культуры выразил пластикой китайский хореограф Фэй Бо, с помощью потрясающих солистов труппы. Поэтому впечатление о том, что же такое феномен китайского балета зрители получили, и появилось желание познакомится с ним ближе. Уверена, благодаря Международному фестивалю балетного искусства «Eurasian Dance Festival» это может случится очень скоро.