Ошибочно считать балет исключительно женским видом искусства даже потому, что все международные арены взрывали казахстанские танцовщики, а не балерины.
Ведущий солист, артист театра «Астана Балет» Фархад Буриев рассказал в чем особенность мужского балета и как закаляется характер артиста.
- Фархад, вы выбрали довольно необычную профессию для мужчины – балетное искусство. Наверняка, у вас есть своя история, почему звезды так сложились?
- На самом деле не звезды решали, это был мой личный выбор. Двоюродная сестра мамы, которая на тот момент работала учителем истории в Алматинском хореографическом училище имени Александра Селезнева, предложила родителям отдать в балет мою сестру. Я начал ходить на все ее выступления и тайком разглядывать артистов – они были все такие подтянутые, физически сильные и красивые, что я долго не думая уговорил родителей отдать и меня в балет. Им это решение далось тяжело, но я все-таки получил шанс.
На последнем курсе, когда я осознал, наконец, куда попал, поздно уже было поздно что-то менять (прим.авт. - смеется). Я-то думал, что это обычная школа танцев, а оказалось, что это морально и физически тяжелый труд. Родители предлагали мне перевестись в физмат, так как у меня были хорошие способности к точным наукам, но я решил остаться и продолжить выбранный когда-то путь. А вот сестра балет все-таки бросила.
- Первый профессиональный выход на сцену был трудным? Помните сейчас какие эмоции вы переживали на тот момент?
- Это было еще в первом классе училища, то есть 20 лет назад, поэтому многое забылось. Но «бабочки в животе» из-за волнения точно летали. Мы с ребятами танцевали солдатиков-суворовцев в одном спектакле, и, видимо настолько хорошо, что нам даже подарили конфеты за выступление.
Первое выступление в театре, это уже другое. Это была мазурка, третий акт Лебединого озера. Так получилось, что я станцевал там случайно. За несколько часов до начала спектакля мне сообщили, что артист не пришел на спектакль и партию предстоит исполнить мне. Я разучил номер за один день. Публика после выступления аплодировала стоя. Это было наивысшее счастье! Никогда не забуду ту эйфорию, чувство блаженства, самоутверждения. Это непередаваемое чувство, когда ты понимаешь, что сделал что-то очень важное, доказал сам себе и своим окружающим, что ты можешь, и в то же время доставил удовольствие зрителям.
- Кому обязаны тем успехом в карьере, который сейчас у вас есть?
- Однозначно Эдуарду Мальбекову. Я не был выдающимся учеником, был плохо подкован технически, сложные хореографические трюки давались мне с трудом. Когда я пришел в театр, я, собственно, ничего не умел делать. Вот тогда-то мне на помощь пришел Эдуард Джабашевич. Мы начали с ним активно работать над характерными партиями - это народные партии, не требующие особых каких-то умений и особых балетных данных, которых у меня не было в принципе. Постепенно перешли на классику. Он слепил меня с нуля. Это был ежедневный труд, по несколько часов работы, не выходя из зала, пока я не позеленею или не упаду в обморок.
- Методика такая жесткая была?
- Да. Но, наверное, это была единственно правильная методика. Я не только технически был слаб, но и морально невынослив. Мало, чтобы все получалось технически, артист должен уметь работать даже тогда, когда смертельно устал. Мой учитель гонял меня до такой степени, что даже головокружение и слабость не могли помешать мне выполнить заданный танцевальный элемент. Я работал до обморочного состояния.
- То есть, закаляли характер и волю?
- Именно. Когда я пришел в театр, у меня были меркантильные цели. Я думал, буду получать зарплату, ходить себе в кордебалете спокойненько. Но Эдуард Джабашевич не дал. Первые репетиции я все время смотрел на часы, ждал, когда все это закончится. Мне так не хотелось танцевать.
А потом в одном из разговоров, он спросил меня: «Представь себе, ты стоишь один на сцене и весь зал тебе рукоплещет. Представил? Тебе нравится? Хочешь так? Так вот, чтобы получить все это, признание зрителей, надо много работать». Мое отношение к балету после этого поменялось и только благодаря тому разговору зрителя сегодня видят Фархада Буриева на сцене.
- Как считаете, успех артиста – это только выточенная техника или что-то еще?
- Что-то еще… Я не скажу, что я прям классно танцую, я просто очень люблю это делать. Есть много танцовщиков, которые делают все намного лучше, чем я, но у меня есть свои хитрости. Практически все мизансцены, именно эмоциональные моменты, актерскую игру немного переделываю под себя, добавляю новаторские штучки, чтобы это не было скучно смотреть, делаю роль более реалистичной. Если изначально это слишком вычурно, я немного успокаиваю, чтобы человек понимал, что перед ним не сумасшедший клоун, а нормальный человек. Или же, наоборот, если хореограф забыла подсказать что-то, или номер немного пустоват, без смысла, я придумываю себе историю и следую ей. Тогда получается более эмоционально исполнить свою роль, чего и ждет зритель.
Как-то раз мне знакомые, которые пришли на спектакль, что они будто сходили в кино. То есть все было настолько реалистично и не наиграно. Согласитесь, это хорошее признание, дорогого стоит.
- Когда случился профессиональный взлет?
- Наверное, с премьерой балета Ромео и Джульетта, который я танцевал в Казахском государственном академическом театре оперы и балета имени Абая. Так получалось, что все последующие премьеры новых балетов у меня получалось станцевать в первом составе. То есть, я был основным исполнителем всех мужских партий.
- А как попали в «Астана Балет»?
- В один момент я понял, что станцевал уже весь репертуар. Стал просить другие партии, но мне не давали, ведущему солисту не положено танцевать партии ниже. Учитывая, что в театре долгое время не было новых постановок, случился профессиональный застой. Зрители начали признавать, я начал расслабляться, перестал работать над собой, потерял форму. Я понимал, что надо двигаться дальше, но дальше было некуда. И я решил, что хочу получить новый вызов, мне было интересно поработать в новых направлениях.
Это было 550-летие Казахстана, мы как раз должны были выступать на большом мероприятии, куда меня пригласили партнером к ведущей балерине «Астана Балет». Мы немного поработали, и тогда я в шутку сказал, что, если вдруг будете набирать мужской коллектив, а тогда он был сугубо женским, я буду первым, кто сюда придет. Слова имеют свойство реализовываться, и та, казалось бы, шутка оказалась пророческой. Меня пригласила в театр главный балетмейстер театра Мукарам Авахри.
Помимо репертуара и самого театра, которые отвечают всем современным требованиям, мне понравился творческий дух этого коллектива. Все работали с такой отдачей, с такой любовью, что это мотивировало меня, подталкивало, подначивало становиться еще лучше. То есть работать вместе со всеми, но в то же время придумывать что-то новое. Здесь никто не запрещает что-то выдумывать, креативить. Если ты хочешь, ты можешь сам себе поставить номер и его выпустят на концерте, если он понравится. То есть здесь нет никаких ограничений, что для творческих людей очень важно.
- Была ли у вас возможность поработать за рубежом?
- Когда я закончил хореографическое училище, я безумно хотел уехать из страны, как это делают многие ребята. Я считал, что в Казахстане искусство, тем более балет, особо не ценится. И, наверное, хотел много зарабатывать. Но из-за своей лени и легкомыслия не сумел вылететь, когда была такая возможность. У меня не все было в порядке с документами. Да и тут у меня пошел карьерный рост. Каждый раз, когда я собирался уехать, меня повышали. Так прошло 12 лет, а я все еще здесь, в Казахстане. Порой даже страшно подумать о том, что было бы если бы я уехал, стал бы я тем, кем чувствую себя сейчас.
В «Астана Балет» не дают продохнуть, театр постоянно обновляет репертуар. Мы месяц-полтора готовим один балет, после премьеры, буквально на следующий день, у нас начинается постановка нового балета. И тут времени думать и скучать нет, все время новые вызовы. Каждый спектакль - это разные стили, ты все время перевоплощаешься в новых персонажей, это очень интересно и нескучно.
- Есть любимые роли?
- Наверное, это партия партнера в «Красной Жизели» Бориса Эйфмана, которую я танцевал в начале карьеры, и к которой мне сложно было подойти. Надо было сыграть человека нетрадиционной ориентации. То, что я сейчас скажу, может показаться весьма нетолерантным, но я отказывался это играть. Во-первых, из соображений того, что наш зритель к такому не готов был в то время. Во-вторых, я не был готов. Постановщики пошли мне навстречу и максимально удалили все сложные сцены, сделав артиста более мужественным. В благодарность за это я станцевал им хорошего партнера.
Сейчас я перерос тот возраст и вполне нормально к этому отношусь. Это было давно, и я на тот момент был немного ограничен в своих мыслях.
- Новые роли – это новые чувства, другие эмоции?
- У Аль-Фараби есть пословица: «Сколько языков ты знаешь, столько раз ты человек». Я переделал ее на свой лад: «Сколько партий ты станцевал, столько жизней ты прожил».
Каждая партия – это одна маленькая жизнь. Выходя на сцену я Фархада Буриева оставляю за кулисами, пытаюсь по крайней мере это делать, получается у меня это или нет, будет судить зритель. Но, будучи, в шкуре своего героя, я максимально становлюсь им. Я не хочу играть его, я хочу быть им.
- Можете вспомнить самый сложный спектакль в вашей карьере?
- Сложно было станцевать свою первую классическую партию в Жизель. Мне было 19 лет и это была первая моя классическая партия. Представляете, не хватило дыхания, начались спазмы, но уходить со сцены нельзя, надо было продолжать. Так тяжело мне еще никогда не было. Были после этого постановки сложнее физически, были спектакли, где есть не один и не два дуэтов, очень сложных физически, по семь -восемь дуэтов за один спектакль, но все они показались мне легкими по сравнению с Жизель. Зато после этого я заявил о себе, как о «принце» казахстанского балета.
- Фархад, а кто вы по знаку зодиака?
- Близнецы. Люди говорят двуличный, а я считаю многогранный.
- Бывали ли у вас моменты, когда хотелось бросить то, чему вы посвятили всю жизнь?
- Да, было несколько раз. Мне кажется, у каждого артиста бывают такие периоды, так называемые, моменты сложности в работе, творчестве, в личной жизни. Все же мы обычные люди. И когда какие-то моменты не стыкуются с твоей работой, появляется желание бросить именно работу. Но, слава богу, с такими кардинальными сложностями я не сталкивался, и никогда перерыва в творчестве не делал.
- Как справляетесь со стрессами?
- Я научился контролировать эмоции. Недоброжелатели не знают, что я чувствую в тот или иной момент. Во-вторых, я не сильно переживаю о том, что обо мне думают и что обо мне говорят. Даже иногда друзей и знакомых я раздражаю своим спокойствием. Грусть и радость я держу в себе, коплю, чтобы потом выбросить на сцене. То есть я заряжаюсь, наполняюсь и выплескиваю все это на сцене.
- Как вы считаете, мужчинам в балетном искусстве приходится сложнее добиться признания, чем женщинам?
- Почему-то у нас в стране все еще придерживаются старых понятий, что балет только для девушек. У одного известного блогера как-то вышло видео, в котором папочки рассуждают, куда отдадут своих детей. И все мальчиков отдают на боевые искусства, а один говорит: «Я отдам в балет». На него все так злобно посмотрели, на что он ответил: «Потому что я хочу девочку». Вполне милое видео, ничего обидного, но все же.
Я постоянно замечаю такие выпады в сторону балета, что это искусство только для девушек. Балерин все восхваляют, а если мужчина танцует в балете, на него сразу устремляются косые взгляды, называя его другим, не мужественным. Мы такие же мужчины, просто в профессии, которая нам нравится, не всем же быть офисными клерками. И нам не нравится, когда нас называют «балерунами» или «балеронами», таких слов уже давно не используют. Мы артисты балета или танцовщики.
А в самой работе, мужчинам легче пробиться потому что нас мало, конкуренции меньше. И могу даже похватать тем, что мужской балет в Казахстане сильнее, чем женский. Все международные арены, все конкурсы взрывали именно казахстанские танцовщики, а не балерины. Возьмите того же Рамазана Бапова, Булата Аюханова, из нынешних у нас работает Казбек Ахмедьяров, Сержан Кауков, Айдос Закан, Бахтияр Адамжан, который сейчас катается в мировом турне с мировыми звездами на одном уровне, или может быть даже, как я считаю, намного лучше. Покойный Дастан Чиныбаев. Это опять же доказывает, что мужской балет силен в Казахстане.
- Есть ли у вас хобби, как проводите свободное время, любите путешествовать?
- Моя работа – мое хобби. Но есть еще болезнь 21 века – рыться в телефоне. Это, наверное, уже переросло в зависимость. Я не любитель обычного пикника на улице или рыбалки. Это не мое. Свободное время провожу с семьей с детьми. Путешествовать не получается, но гастролирую с театром постоянно. А это нечто иное.
- Как вам удается совмещать работу и личную жизнь? Судя по фотографиям в Инстаграме, вы счастливый отец и заботливый семьянин.
- Да, я счастливый отец. У меня двое сыновей, два крыла, которых я безумно люблю. Они дали мне новый импульс в творческом развитии, я начал работать вдвое больше, усталость куда-то исчезла. Это вот с детства в памяти осталось, когда ты просыпаешься, папы уже нет, а вечером он приходит и ты начинаешь с ним играть. Когда ты становишься сам папой, ты понимаешь, как бы ты не уставал морально и физически, домой ты идешь к сыну, который тебя весь день ждет.
- А видите в детях себя, продолжение своей карьеры?
- Многие артисты, в том числе и мы, не хотим, чтобы наши дети проходили через все эти сложности. Балет - это сложно не только физически, но и морально. У мужчин особенно сопровождается, очень болезненными и тяжелыми травмами. Ни один родитель не хочет, чтобы их дети так страдали. Но в то же время смотришь на своего сына, а ведь у него самые лучшие данные, которые ты когда-либо видел. Он может спать, и у него нога случайно завернулась за шею, и ему так удобно. Ему всего два года, а у него уже все задатки артиста балета будущего, он пропорционален, идеален. Но мы с супругой решили, что не будем заставлять ребенка, мы спросим у него, чего он сам хочет, когда он вырастет.
Моему старшему сыну сейчас 2,5 года, младшему три месяца. Маленький только научился переворачиваться, поэтому о нем особо много не расскажешь. А о старшем можно. Он очень быстро развивается. В восемь месяцев сказал свое первое слово, а сейчас мы с ним разговариваем уже практически на равных.
- Какого правила в воспитании детей придерживаетесь?
- Наверно, это воспитание на равных. Мы никогда не улюлюкались с ребенком. Мы с ним разговаривали так, чтобы он подражал нам. Но сначала научили его этому. Когда он что-то аукал- улюлюкал, я дословно повторял за ним, а потом говорил ему, как будет правильно, и он повторял за мной. Так мы его научили разговаривать.
Насчет поведения, самое главное с детства научить его слову нельзя. И, конечно же, быть добрым. Мы никогда не учили своего ребенка драться. К сожалению, он сам научился этому во дворе. Я понял, что быть родителем – это большой труд, надо быть морально сильным человеком, чтобы запретить своему ребенку что-то делать. И конечно надо быть вдвойне сильнее, чтобы наказывать его за это. У моей супруги получается лучше, потому что я в этом плане очень слаб, всегда уступаю.
- Если ваши дети захотят пойти по вашим стопам, какой совет вы им дадите?
- Я бы, наверное, не ограничивался и дал несколько советов. Было бы хорошо, если бы он еще послушал. Первый совет, чтобы он никогда не шел за кем-то, а шел своим путем, держался своего мнения. Если кто-то следует за тобой, хорошо, если никто не следует, тоже хорошо, но ты сам никогда не должен идти за толпой или за другим человеком, который гонится за своими идеалами, надо иметь свои идеалы и идти к ним. Именно такое мышление приводит к успеху. Надо оставаться верным самому себе, и всегда слушать только себя. В саморазвитии внутреннем.
Что же касается роста карьерного, то в этом плане я бы ему посоветовал, как в том фильме, не верить и не слушать людей, которые говорят, что он чего-то не может. И даже меня.